Художественный фильм (1959)

Художественный фильм (1998)

Мультфильм "Муму"

Урок по рассказу И.Тургенева "Муму"

Проверочная работа по рассказу И.Тургенева "Муму"

А.Б.Есин «Сквозные темы в русской литературе XIX – XX веков» - М., 2009

Наряду с Пушкиным и Лермонтовым, Гоголь заложил в русской литературе одну из традиций восприятия родины, которую условно можно назвать мистической. Одним из первых стал он описывать действительность во всей ее неприглядности и обыкновенности, и Русь под его пером на первый взгляд представала нищей, нелепой, почти бессмысленной. Но это лишь на первый взгляд. По Гоголю, в Руси изначально таится нечто, чего не дано другим народам и государствам, некоторый непостижимый духовный потенциал, представляющий залог будущего. Не случайно в «Мертвых душах» среди нелепости городской да и усадебной жизни, среди всей российской бестолочи светлыми пятнами вспыхивают авторские отступления о русском слове, русском национальном характере, о Руси вообще. Так, сравнивая русский язык с языками европейскими, Гоголь отдает должное каждому из них, но все же «нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово». Как бы извиняясь перед читателем за мелочность и ничтожность избранных им героев, Гоголь пишет: «Может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе небранные струны, предстанет несметное богатство русского духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения. И мертвыми покажутся пред ними все добродетельные люди других племен, как мертва книга пред живым словом! Подымутся русские движения… и увидят, как глубоко заронилось в славянскую природу то, что скользнуло только по природе других народов…». В Руси есть тайна, высшее предназначение, пока еще не раскрывшееся и не угаданное никем, и огромный потенциал духовности. «Бедно, разбросанно и неприютно в тебе», - пишет Гоголь. Но это лишь внешнее, мертвое, а под мертвой оболочкой – живая душа. «Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою терзаясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..» И не случайно первый том «Мертвых душ» заканчивается апофеозом России, образом скачущей «птицы-тройки», перед которой «постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

В раннем творчестве Гоголя, прежде всего в повести «Тарас Бульба», есть уже намеки на это возвышенное понимание Руси как явления исключительного, превосходящего все известное на земле до сих пор, и одна из главных идей повести прекрасно сформулирована самим Гоголем: «Да разве найдется на свете такая сила, которая пересилила бы русскую силу?!». Но в «Тарасе Бульбе» Гоголь восхищался прошлым, в «Мертвых душах» его взгляд устремлен в будущее, обращен к той великой миссии, которую суждено совершить Руси в истории человечества. Эту миссию в позднем творчестве Гоголь связывает с православием, с искренним и своеобразным христианством, отличающим Русь от других народов. Можно сказать, что именно от Гоголя идет в русской литературе идея мессианства Руси, ее избранничества – идея, подхваченная затем Тютчевым. Достоевским, отчасти Л.Толстым и многими другими.

То, что сам Толстой называл «мысль народная», воплотилось в его романе в целом ряде черт, объединенных общим взглядом на движущие силы истории.

Во-первых, «Война и мир» - это произведение 60-х годов XIX века. То время стало в России периодом наивысшей активности крестьянских масс, подъема общественного движения. Центральной темой литературы 60-х годов была тема народа. Эта тема, а также современные Толстому проблемы рассматриваются писателем сквозь призму истории. Исследователи творчества Толстого расходятся в вопросе, что, собственно, Толстой подразумевал под словом «народ» - крестьян, нацию в целом, купечество, мещанство, патриотически настроенное патриархальное дворянство. Безусловно, все эти слои входят в толстовское понимание слова «народ», но лишь тогда, когда они являются носителями нравственности. Все, что безнравственно, исключается Толстым из понятия «народ».

Во-вторых, своим произведением Толстой утверждает решающую роль народных масс в истории. По его мнению, действия так называемых «великих людей» не оказывают решающего влияния на ход исторических событий. Применительно к истории личность в большей степени действует бессознательно, чем сознательно; человек более свободен в личной жизни, чем в общественной. Кроме того, писатель полагает, что чем выше человек стоит на ступенях общественной лестницы, тем очевиднее предопределенность и неизбежность в его судьбе. В итоге Толстой приходит к выводу, что «царь есть раб истории». Толстой ставит своей задачей развенчать роль царей в истории и показать роль народных масс и народного полководца Кутузова. Примечательно, что писателем в романе отражены именно моменты бездействия Кутузова. Таково его поведение во время совета в Филях. Он сознательно не принимает участия в обсуждении диспозиции, стратегии и хода сражения. Он понимает, что все распоряжения штаба не имеют никакого значения, так как распоряжения все равно запоздают, а информация об изменениях положения на театре военных действий прибудут в штаб тогда, когда положение уже будет другим. Поэтому все зависит лишь от мгновенной реакции солдат и их непосредственных командиров, от боевого духа войска. По мнению Толстого, Кутузов не может по своей воле распоряжаться историческими событиями. Зато ему дано осознать действительный ход событий, в осуществлении которых он участвует. Он может быть сознательным проводником хода истории, которую делает народ. Главная задача Кутузова во время Бородинского сражения – поднять дух армии, все остальное от него не зависит. Наполеон лишен понимания происходящих событий, он – пешка в руках истории. Образ Наполеона олицетворяет собой крайний индивидуализм и эгоизм. Себялюбец-Наполеон действует, как слепец. Он не великий человек, он не может определить нравственный смысл события вследствие собственной ограниченности. В сценах с Наполеоном Толстой пользуется приемом сатирического гротеска: Наполеон переполнен самообожанием, его помыслы преступны, его патриотизм фальшив (эпизоды с Лаврушкой, награждение солдата Лазарева орденом Почетного легиона, сцена с портретом сына, утренний туалет перед Бородином, ожидание депутации «московских бояр»). Нескрываемой иронией проникнуто и изображение жизни других людей, также далеких от народа – независимо от национальной принадлежности (Александр Первый, Анна Павловна Шерер, семья Курагиных, Берги, Друбецкие и проч.)

Новаторство Толстого состояло именно в том, что он внес в историю нравственный критерий.

Жизнеспособность каждого из героев словно проверяется «мыслью народной». Она помогает Пьеру Безухову обнаружить и проявить лучшие свои качества; Андрея Болконского солдаты называю «наш князь»; Наташа Ростова достает подводы для раненых; Марья Болконская отвергает предложение мадемуазель Бурьен остаться во власти Наполеона. Впрочем, путь героев, принадлежащих к аристократии, к духовному единению с народом изображен Толстым в его противоречивости и неоднозначности. Писатель с иронией описывает заблуждения и самообман героев (поездка Пьера в южные имения, идеалистические бесплодные попытки нововведений; бунт крестьян в Богучарове, попытка княжны Марьи раздать господский хлеб и проч.).

Наряду с истинной народностью Толстой показывает и псевдонародность, подделку под нее. Это отражено в образах Ростопчина и Сперанского (конкретных исторических лиц), которые, хотя и пытаются взять на себя право говорить от имени народа, ничего общего с ним не имеют.

Толстому не понадобилось большого числа образов из простонародья (не следует путать народность и простонародность). Патриотизм, по мнению писателя, - свойство души любого русского человека, и в этом отношении нет разницы между Андреем Болконским и любым солдатом его полка. Близок к народу и капитан Тушин, в образе которого сочетаются «малое и великое», «скромное и героическое». Часто участники похода вообще не названы по именам (напр., «барабанщик-запевала»). Тема народной войны находит свое яркое выражение в образе Тихона Щербатого. Образ неоднозначен (убийство «языка», «разинское» начало). Неоднозначен и образ Платона Каратаева, в условиях плена вновь обратившегося к своим истокам (с него спадает все «наносное, солдатское», остается крестьянское). Наблюдая за ним, Пьер Безухов понимает, что живая жизнь мира выше всяких умствований и что счастье в нем самом. Однако, в отличие от Тихона Щербатого, Каратаев вряд ли способен к решительным действиям, его благообразие часто приводит к пассивности.

Размышляя о природе войны и мира, Толстой утверждает, что «мир отрицает войну» (напр., описание плотины, которую видят русские солдаты во время отступления после Аустерлица – разоренную и безобразную, и сравнение ее в мирное время – утопающей в зелени, аккуратной и отстроенной). Толстому чужд фаталистический взгляд на историю. В его произведении особенно остро стоит вопрос о нравственной ответственности человека – исторического деятеля и всякого человека – перед историей. Толстой подчеркивает, что надо уметь разоряться ради защиты Отечества, как поступают Ростовы, быть готовым отдать все, пожертвовать всем, как это умеет Пьер Безухов, но не умеют пришедшие в здание дворянского собрания именитое купечество и благородное дворянство.

Итак, «мысль народная» воплотилась в романе-эпопее в нескольких формах. Во-первых, это внесение Толстым в историю нравственного критерия. Народ, в его понимании, - это те лучшие представители всех общественных слоев, которые строят свой жизненный путь и соразмеряют свои поступки с законами нравственности. Во-вторых, Толстой утверждает решающую роль народных масс в истории. По его мнению, только народ, масса, является движущей силой исторического процесса. Роль личности в нем минимальна и измеряется той величиной, на которую эта личность прониклась стремлениями массы, стала выразителем ее интересов.

Дополнительно:

«Мысль народная» / История русской литературы XIX века: 70–90-е годы: Учебное пособие. — М.: Изд-во МГУ, 2001.

«Какая сила движет народами?» / Басовская Е.Н. Русская литература второй половины XIX века: Учебное пособие для 10 класса средней школы. — М.: Олимп, 1998.

Историко-философские отступления / Русская литература XIX века: 10 класс: Учебник для общеобразовательных учреждений. В 2 ч. Ч.2 / Под ред А.Н. Архангельского. — М.: Дрофа, 2002.

Концепция истории / Литература. — М.: АСТ, 2002. — (Справочник абитуриента).

Мысль народная / Русская литература XIX века: 10 класс: Учебник для общеобразовательных учреждений. В 2 ч. Ч.2 / Под ред А.Н. Архангельского. — М.: Дрофа, 2002.

Народ как носитель нравственных ценностей / Матюшенко Л.И., Матюшенко А.Г. Учебное пособие по истории русской литературы XIX века. — М.: МАКС Пресс, 2009.

Философия истории Толстого / Бычков С.П. Л.Н. Толстой: Очерк творчества. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1954.

Не рассуждай, не хлопочи!..
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет.

В «Горе от ума» Гончаров видит галерею ярких типов и острую, жгучую сатиру на дух и нравы старой барской Москвы. В пьесе нет ни одного бледного штриха; общее и детали — все взято из жизни, начиная от Фамусова до лакея Петрушки. Без этого сочетания общего, главного, и деталей картина была бы не полна. Конечно, с течением времени фамусовы, молчалины, загорецкие видоизменились, но пока будут существовать угодниче­ство, карьеризм, сплетни, безделье, до тех пор будут «мелькать... черты Фамусова, Молчалина и других...»

Главный герой пьесы, конечно, Чацкий; без него не было бы комедии, .а была бы просто картина нравов. «С одной стороны — целый лагерь Фамусовых... с другой — один пылкий и отважный боец,..» — вот в чем видит Гончаров главный стержень пьесы. «Это борьба на жизнь и смерть, борьба за существование»,— продолжает критик.

Роль Чацкого, по определению Гончарова,— «роль страда­тельная, хотя в то же время и победительная». Чацкий испыты­вает «мильон терзаний», но, как мы помним, он нанес старой силе «удар качеством силы свежей». Он обличитель лжи и всего, что пытается заглушить новую жизнь. «Он знает, за что он во­юет». Он требует дела, но не хочет прислуживаться; возмуща­ется безобразными проявлениями крепостного права, роскошью, безнравственностью, умственной слепотой дворянского об­щества, преклонением перед иностранными модами.

Чацкий требует «свободы от ...цепей рабства, которыми око­вано общество», свободы «вперить в науки ум, алчущий позна­ний», или предаваться «искусствам творческим, высоким и пре­красным», «служить или не служить, жить в деревне или путеше­ствовать».

Фамусовское общество живет безнравственными представле­ниями о жизни и людях.

Как говорит Гончаров, Фамусов «лжет все то, что жило ло­жью в прошлом. Старая правда никогда не смутится перед но­вой она возьмет это новое, правдивое и разумное... Только больное, ненужное боится ступить очередной шаг вперед».

Чацкие живут и будут жить в обществе, «где два века схо­дятся лицом к лицу». Критик упоминает Белинского, в горячих речах которого звучат мотивы и тон речей Чацкого. В сарказмах Герцена ему слышится эхо голоса грибоедовского героя.

Гончаров спорит с теми, кто считал, что Чацкий обрисован не с той силой, как другие лица комедии, что он «не такое пол­ное и законченное создание, как, например, фигура Онегина». Гончаров на это отвечает так: специфика драматического произ­ведения не дает возможности для «той широты и полноты ки­сти», какую дает специфика эпического произведения. Фамусов­ское общество строже и резче очерчено потому, что «пошлость и мелочь» этих натур -легко исчерпывается драматургом, «тогда как в личности Чацкого, богатой и разносторонней, могла быть в комедии рельефно взята одна господствующая сторона,— а Грибоедов успел намекнуть и на многие другие».

Чацкий, по убеждению Гончарова, «из всех наиболее живая личность и как человек, и как исполнитель указанной ему Грибо­едовым роли».

Чацкий и Софья

Чацкий и Фамусов

Чацкий и Молчалин

Чацкий и Скалозуб

Чацкий и фамусовское общество

Индивидуализму Раскольникова противопоставлена в романе самоотверженность простого человека, подобного Соне или Миколке. Они готовы пострадать», принести себя в жертву, покориться судьбе.

Соня исповедует нравственные заветы, которые, с точки зре­ния Достоевского, наиболее близки народу, — заветы смирения, всепрощения, жертвенной любви. Она не судит Раскольникова за его грех, но мучительно сострадает ему и призывает его самого пострадать», искупить свою вину перед богом и перед людьми.

В сцене, где Раскольников признается Соне в убийстве, осо­бенно ясно чувствуется, что писатель видит в своей героине силу народной правды. Робкая, тихая Соня вдруг преобража­ется: «...глаза ее, доселе полные слез, вдруг засверкали.— Встань! (Она схватила его за плечо; он приподнялся, смотря на нее почти в изумлении.) Поди сейчас, сию же минуту, стань на перекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем, вслух: «Я убил!» Тогда бог опять тебе жизни пошлет».

Раскольников сначала возражает ей, видя в людях только косную, враждебную массу. «Не будь ребенком, Соня,— тихо проговорил он.— В чем я виноват перед ними? Зачем пойду? Что им скажу? Все это один только призрак... Они сами мил­лионами людей изводят, да еще за добродетель почитают».

И все-таки Раскольников поступает именно так, как велит ему этот ребенок (Достоевский не раз подчеркивает, как сильно действует на Раскольникова детское в Соне). Задавленный «без­выходной тоской и тревогой», он идет каяться все на ту же Сен­ную площадь, стягивающую к себе действие романа. Раскольни­ков как будто даже оказывается прав в своем мнении о людях: когда он становится на колени среди площади, кланяется до земли и целует «эту землю» «с наслаждением и счастием», весь охваченный, как огнем, каким-то новым, цельным и полным ощущением, его принимают за пьяного, над ним хохочут... Но и это уже не может остановить Раскольникова: он идет в поли­цейскую контору, идет признаваться в убийстве, потому что не может иначе — его ведет жажда нравственного очищения, жаж­да воссоединения с человеческим миром.

В эпилоге романа «убийца и блудница» (как их называет сам Достоевский) пробуждаются для новой жизни. «Они оба были бледны и худы; но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало беско­нечные источники жизни для сердца другого».

Трагические события совершались на фоне мрачного город­ского пейзажа, в темных углах, в грязных распивочных. В иной обстановке происходит сцена свидания Раскольникова с Соней, когда душа его окончательно раскрылась для впечатлений новой жизни. Раскольников смотрит «на широкую и пустынную реку. С высокого берега открывалась широкая окрестность. С дальнего другого берега чуть слышно доносилась песня. Там, в облитой солнцем необозримой степи, чуть приметными точками чернелись кочевые юрты. Там была свобода и жили другие люди…».

Проблема, над которой бился герой Достоевского (как освободить человека от страданий?), осталась в романе нерешённой. Но на пути к ее решению, исследуя трагические противоречия действительности, писатель совершает подлинные открытия в сложнейшей сфере человеческих отношений. Читая роман, мы думаем о том, что ложные теории: сознание своей исключительности, презрение к человеческому «муравейнику» - всё рассеивается перед лицом истинной любви к людям. Вслед за гениальным писателем мы думаем о величии той задачи, которую он ставил перед искусством: «Восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гневом обстоятельств… оправдание униженных и всеми отринутых парий общества».

"Преступление и наказание" Ф.Достоевского

«Возлюби прежде всех одного себя». Герои "Преступления и наказания" Достоевского.

«Тварь ли я дрожащая, или право имею?» Теория Раскольникова.

«Я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил». Крушение теории.

«Я себя убил, а не старушонку». Наказание преступника.

Источник:

М.Г.Качурин, Д.К.Мотольская Русская литература. Учебник для 9 класса средней школы/под.ред. Н.Н.Скатова - М.: Просвещение, 1988.

{youtube}{/youtube}

{youtube}XMin1-dsQA4{/youtube}

Поэты России ХХ век. Евгений Баратынский.

Е. А. Баратынский «Признание»

Е. А. Баратынский «Разуверение»