И. А. Гончаров о комедии «Горе от ума». В 1871 году Гончаровым был написан критический этюд «Мильон терзаний». Вначале критик говорит о пьесе в целом и обо всей системе образов. Произведение, по его мнению, отличается «крепкой живучестью», оно «переживет еще много эпох и все не утратит своей жизненности». «Грамотная масса оценила пьесу сразу» за ют острый русский ум, который проявляется в ее мудрости, меткости языка, разговорном стихе. Многие выражения из пьесы стали крылатыми и перешли в разговорную речь.
В «Горе от ума» Гончаров видит галерею ярких типов и острую, жгучую сатиру на дух и нравы старой барской Москвы. В пьесе нет ни одного бледного штриха; общее и детали — все взято из жизни, начиная от Фамусова до лакея Петрушки. Без этого сочетания общего, главного, и деталей картина была бы не полна. Конечно, с течением времени фамусовы, молчалины, загорецкие видоизменились, но пока будут существовать угодничество, карьеризм, сплетни, безделье, до тех пор будут «мелькать... черты Фамусова, Молчалина и других...»
Главный герой пьесы, конечно, Чацкий; без него не было бы комедии, .а была бы просто картина нравов. «С одной стороны — целый лагерь Фамусовых... с другой — один пылкий и отважный боец,..» — вот в чем видит Гончаров главный стержень пьесы. «Это борьба на жизнь и смерть, борьба за существование»,— продолжает критик.
Роль Чацкого, по определению Гончарова,— «роль страдательная, хотя в то же время и победительная». Чацкий испытывает «мильон терзаний», но, как мы помним, он нанес старой силе «удар качеством силы свежей». Он обличитель лжи и всего, что пытается заглушить новую жизнь. «Он знает, за что он воюет». Он требует дела, но не хочет прислуживаться; возмущается безобразными проявлениями крепостного права, роскошью, безнравственностью, умственной слепотой дворянского общества, преклонением перед иностранными модами.
Чацкий требует «свободы от ...цепей рабства, которыми оковано общество», свободы «вперить в науки ум, алчущий познаний», или предаваться «искусствам творческим, высоким и прекрасным», «служить или не служить, жить в деревне или путешествовать».
Фамусовское общество живет безнравственными представлениями о жизни и людях.
Как говорит Гончаров, Фамусов «лжет все то, что жило ложью в прошлом. Старая правда никогда не смутится перед новой она возьмет это новое, правдивое и разумное... Только больное, ненужное боится ступить очередной шаг вперед».
Чацкие живут и будут жить в обществе, «где два века сходятся лицом к лицу». Критик упоминает Белинского, в горячих речах которого звучат мотивы и тон речей Чацкого. В сарказмах Герцена ему слышится эхо голоса грибоедовского героя.
Гончаров спорит с теми, кто считал, что Чацкий обрисован не с той силой, как другие лица комедии, что он «не такое полное и законченное создание, как, например, фигура Онегина». Гончаров на это отвечает так: специфика драматического произведения не дает возможности для «той широты и полноты кисти», какую дает специфика эпического произведения. Фамусовское общество строже и резче очерчено потому, что «пошлость и мелочь» этих натур -легко исчерпывается драматургом, «тогда как в личности Чацкого, богатой и разносторонней, могла быть в комедии рельефно взята одна господствующая сторона,— а Грибоедов успел намекнуть и на многие другие».
Чацкий, по убеждению Гончарова, «из всех наиболее живая личность и как человек, и как исполнитель указанной ему Грибоедовым роли».
